Танковые сражения на Восточном фронте

Роковая задержка

Очень важно понять те трудности, с которыми столкнулся генерал Ландграф, выдвигая главные силы 6-й танковой дивизии к реке Луга. Боевая группа "Раус" оставила после себя развороченную дорогу, по которой не могли пройти танки и машины дивизии. Мы превратили дорогу в форменное месиво. 13 июля, ценой огромных усилий, дивизия прибыла в Ляды, но при этом ее части оказались сильно разбросанными. Чуть к востоку от Ляд 1-я танковая дивизия тоже постепенно тонула в болоте.

Когда 14 июля боевая группа "Раус" захватила плацдарм в Поречье, главные силы 6-й танковой дивизии вообще не могли двигаться. Отрезок дороги длиной 20 километров между Мариинским и западным берегом озера Долгое требовалось замостить, чтобы по нему можно было передвигаться. Саперы подполковника Ленерта кое-как залатали ее, но после прохождения очередной колонны эти заплатки исчезали. Штаб дивизии отправил дополнительные ремонтные команды, им помогали строительные части XLI танкового корпуса. Ремонтным работам мешали русские минные поля.

Такое же важное значение имело решение не направлять 1-ю танковую дивизию по заранее намеченному маршруту. Части этой дивизии попытались протиснуться по той же дороге, которую использовала 6-я танковая дивизия. Генерал Рейнхардт решил, что можно поступиться интересами 6-й танковой дивизии, так как намеревался создать плацдарм не только в Поречье, но и в Сабске. Для этого требовалось пропустить по этой же дороге некоторые части 1-й танковой дивизии, прежде чем они повернут на север возле Мариинского. Однако вскоре стало ясно, что этим маршрутом намерена воспользоваться вся 1-я танковая дивизия. В результате произошла крайне неприятная задержка. Генерал Ландграф был вынужден приказать остановиться возле моста Саяньем, исключение составили санитарные машины и посыльные. Наконец прибыли майор Вальтер Венк и оперативный отдел штаба 1-й танковой дивизии. Хотя в результате путаницы удалось наладить взаимодействие штабов двух дивизий, движение возобновить удалось далеко не сразу. Тем не менее переход через мост в Саяньем был закрыт для всех, пока не был отдан письменный приказ по 6-й танковой дивизии (после согласования с 1-й танковой дивизией). Этот эпизод имел совершенно исключительное тактическое значение, так как помешал переброске подкреплений и снабжения на оба слабых плацдарма.

Следующий день (15 июля) главные силы 6-й танковой дивизии потратили на строительство дорог и сосредоточение войск. Защита западного фланга, где силы и намерения русских оставались для нас совершенно неясными, была чисто символической. Ее удалось обеспечить только к западу от района Лошогодва - Малатьевка. Нашим ближайшим "соседом" слева была 36-я моторизованная дивизия, которая наступала на Гдов в 50 километрах от нас. Приходили сообщения, что LVI танковый корпус испытывает трудности, что породило новые слухи. Дескать, дивизии могут приказать надолго прекратить марш к плацдарму в Поречье, что вызвало тревогу.

Как отмечалось ранее, первые подкрепления, которые получила боевая группа "Раус", были не из состава 6-й танковой, а из 36-й моторизованной дивизии. Этот усиленный батальон был придан 6-й танковой дивизии, а остальные части дивизии генерала Отто Оттенбаха были приданы 1-й танковой дивизии в Сабске. Поэтому XLI танковый корпус принял командование частями 36-й моторизованной дивизии в качестве своего общего резерва. Это произошло впервые, по крайней мере на данном театре, когда целая дивизия была раздергана по частям при возникновении чрезвычайной ситуации. Позднее эта практика стала правилом в России, особенно в определенных обстоятельствах. Применение подобной меры часто предопределялось долговременными обстоятельствами, но нехватка резервов заставляла к ней прибегать. Несмотря на все опасения, и генерал Ландграф, и я с радостью приветствовали подкрепления, которые, кроме всего прочего, могли сменить солдат боевой группы "Раус", которые уже долгое время непрерывно находились в бою.

В течение следующих 3 недель 6-я танковая дивизия стояла на месте, вынужденная действовать в крайне неблагоприятных условиях. Главной причиной этой задержки было снижение темпа наступления Группы армий "Север" и 18-й Армии. Это не позволило маленькому клину, который загнал XLI танковый корпус в линию обороны Ленинграда, продвинуться дальше. Однако не менее важной причиной остановки стало предельное утомление наших солдат, нехватка боеприпасов и так и не решенная проблема наземных коммуникаций, которая сделала необходимой доставки по воздуху. Кроме того, русские смогли усилить оборону гораздо быстрее, чем мы доставили подкрепления на плацдарм. Сильнейшие атаки плацдарма в Поречье оказали свое действие, так как 6-я танковая дивизия не имела достаточно сил, чтобы одновременно удерживать плацдарм и прикрывать растянутый левый фланг, защищавший наши коммуникации.

Из необычайно сильных воздушных налетов (особенно 18 июля), из прибытия новых подкреплений, из появления железнодорожной артиллерии на станции Веймарн к востоку от Кингисеппа мы сделали вывод, что русские планируют новое крупное наступление против плацдармов на Луге. После артиллерийской подготовки это наступление началось с новой силой 20 июля. Пехоту поддерживали танки. В ходе тяжелых боев все атаки были отбиты, но это дорого обошлось обоим противникам. Были уничтожены более 20 вражеских танков, однако начался новый кризис, когда выяснилось, что русские, ко всеобщему удивлению, одновременно с атакой плацдарма нанесли фланговый удар через болота у Монастырска в направлении Ариновки. Однако мы сумели контратакой отбить Ариновку. Чтобы окончательно стабилизировать ситуацию, генерал Ландграф назначил на 21 июля контратаку. Она началась рано утром, и мы сумели отбросить русских до Монастырска. После окончания атаки наши войска вернулись в Ариновку, обнаружив железнодорожные пути, которые не были нанесены на наши карты. Генерал Ландграф отверг предложение удержать район вокруг Монастырска, потому что это требовало слишком много сил.

После этого русские возобновили атаки плацдарма, но теперь заметно меньшими силами. 23 июля они попытались безуспешно форсировать Лугу юго-восточнее Поречья, чтобы окружить плацдарм. Слабые подразделения, которые выбрались на наш берег реки, были уничтожены контратакой. Кроме того, 23 июля части 1-й пехотной дивизии начали прибывать в наше расположение. Она должна была сменить нас, чтобы 6-я танковая дивизия смогла начать наступление с плацдарма. По предложению генерала Ландграфа 1-й пехотной дивизии была передана только левая половина плацдарма, чтобы позднее обе дивизии смогли одновременно начать наступление. Эти перемещения войск приходилось производить по ночам, хотя они были связаны с довольно тяжелой работой. Все это заняло еще несколько дней. 24 июля 1-я пехотная дивизия нанесла еще один удар с ограниченными целями в направлении Монастырска и установила контакт с XXXVIII корпусом, который наконец-то прорвался через Гдов.

В тот же день 11-й танковый полк был реорганизован, и вместо 3 батальонов в нем осталось 2. Сохранять 3 батальона было бессмысленно из-за большого количества машин в ремонте и серьезных потерь. Можно смело сказать, что продвижение от немецкой границы до реки Луга стоило дивизии танкового батальона. Это можно объяснить многочисленными поломками, которые превысили боевые потери.

Передовые части XXXVIII корпуса вышли к Луге 27 июля чуть южнее Кингисеппа. Это значительно облегчило положение 6-й танковой дивизии, которой больше не приходилось заботиться об открытом левом фланге. В результате русские атаки против плацдарма прекратились сами собой. Советы ограничились артиллерийскими обстрелами и воздушными налетами. Так как плацдарм был невелик по размерам, они представляли определенную опасность. Положение изменилось, когда Люфтваффе перебросили в этот район истребительную эскадрилью.

Пауза дала дивизии шанс перевести дух и несколько оправиться, накопить силы для прорыва с плацдарма. Ни генерал Ландграф, ни его офицеры не питали ни малейших иллюзий относительно трудностей предстоящей атаки. Русские постоянно улучшали свои позиции, и атаку предстояло вести силами одной пехоты, потому что местность позволяла использовать танки в лучшем случае поодиночке для поддержки пехоты. Тем не менее офицеры и солдаты жаждали скорейшего начала наступления, потому что сидение на плацдарме утомило всех. За 3 недели позиционной войны дивизия понесла больше потерь, чем за все наступление от Восточной Пруссии до Поречья.

Как только позволила ситуация, XLI танковый корпус назначил наступление на 8 августа. Усиленная 1-я танковая дивизия (с приданными частями 36-й моторизованной дивизии) должна была наступать от Сабска, а 6-я танковая и 1-я пехотная дивизии одновременно наступали из Поречья. Это были не слишком сильные силы, особенно если учесть энергию, с которой русские укрепляли свою оборону, и близость Ленинграда. Более того, одна из 4 дивизий, выделенных для удара, а именно 1-я пехотная, не могла участвовать в прорыве, так как ее с плацдарма направили к Кингисеппу для поддержки наступления 18-й Армии. Преодолев болота, 3 дивизии XLI танкового корпуса должны были выйти на железную дорогу между Смердовицами и Пустомершей. Наконец, после сильной грозы с громом и молниями ночью 7/6 августа, на следующий день должен был хлынуть ливень.