Танковые сражения на Восточном фронте

Во время прорыва с Лужского плацдарма местность начала работать уже против нас. Плацдарм со всех сторон окружали леса, в намеченном для атаки секторе лес был заболоченным и вдобавок зарос густым кустарником. Части 2-й и 3-й добровольческих стрелковых дивизий народного ополчения удерживали фронт, их позиции располагались в 300-400 метрах от наших линий. Их окопы были узкими и глубокими и не имели брустверов. Выкопанная земля рассыпалась вокруг, в траве и болотах, а оборонительные позиции тщательно маскировались ветками и листвой. Поэтому ни наша разведка, ни самолеты Люфтваффе не могли заметить их в течение почти 4 недель. Советы использовали проволочные заграждения, которые прятали в траве. Они постарались создать линию укреплений гораздо более сильную, чем "Линия Сталина".

Узкая дорога из Ивановского и еле заметная тропа от мостов через Лугу вели сквозь лес к деревне Юрки, которая была нашей первой целью. Оба пути наступления были перекрыты проволочными заграждениями и минными полями. На дальнем конце леса русские построили вторую позицию на вершине песчаного холма. За ней располагалась третья линия, проходившая через саму деревню, а четвертая была подготовлена к северо-востоку от деревни. Особенно тщательно была построена вторая позиция. Она состояла из глубокого противотанкового рва, перед которым находились пехотные окопы. Для тяжелого оружия были подготовлены доты.

6-я танковая дивизия атаковала по обоим этим направлениям. Боевая группа "Раус" наступала от мостов, а боевая группа "фон Зекендорф" - из Ивановского. Обе боевые группы получили сильную артиллерийскую поддержку, получив по батальону из 52-го полка многоствольных минометов "Небельверфер". Я распределил отдельные танки для поддержки саперов, которые снимали заграждения на дороге. Несмотря на очень сильный огонь по намеченным точкам прорыва, мы не могли выбить русских из узких, совершенно невидимых зигзагообразных траншей. Чтобы обеспечить успех, наши танки прорвались к заграждениям, но плотный огонь противника помешал спешившимся саперам снять заграждения. Пехота 4-го моторизованного полка занялась безуспешным поиском слабых точек, чтобы все-таки попытаться прорваться. Отброшенные по всей линии смертоносным огнем невидимого врага, наши войска остановились по колено в болотной жиже, уткнувшись в путаницу проволочных заграждений, за которыми находились так и не выявленные советские позиции.

Позднее мы узнали, что русские готовили сильную атаку против 6-й танковой дивизии, назначив ее на вторую половину дня 8 августа. Именно это послужило причиной нашей тактической неудачи. Готовя собственное наступление, Советы сосредоточили ночью 7/8 августа сильные пехотные и артиллерийские части. Разумеется, мы ничего об этом не знали утром 8 августа, и в результате наша атака совершенно не соответствовала сложившейся ситуации. Начинать крупную атаку прямо на изготовившиеся к броску вражеские силы было неразумно и привело к тяжелым результатам.

Потрясение, вызванное этим изменением ситуации и тяжелыми потерями, сказалось очень быстро. Нужно было перегруппировать поредевшие пехотные части, что было сложно на маленьких плацдармах, где две линии траншей часто разделяло всего несколько метров. Поэтому генерал Ландграф решил, что провести новую атаку можно будет не ранее 11 августа. Ему лишь с огромным трудом удалось убедить в этом генерала Рейнхардта. Естественно, командир корпуса хотел развить успех, достигнутый другими его дивизиями. Совместная атака 1-й танковой и 36-й моторизованной дивизий из Сабска, а также удар 1-й пехотной дивизии на Ленинский прорвали оборону советских войск, им удалось продвинуться более чем на 3 километра.

Генерал Ландграф согласился возобновить атаки 10 августа, и 9 августа мы занимались подготовкой и перегруппировкой сил. Тем временем 1-я танковая и 36-я моторизованная дивизии быстро продвигались вперед. 1-я танковая дивизия достигла Исвоса [Извоз - А.Т.], а 36-я моторизованная занималась зачисткой трех лесистых районов, а потом повернула на северо-запад, чтобы поддержать 6-ю танковую дивизию. В ходе этого наступления солдаты генерала Оттенбахера взяли Пустошку.

Во второй половине дня 10 августа, перегруппировавшись для новой атаки более крупными силами вдоль дороги Ивановское - Юрки, 6-я танковая дивизия снова пошла в наступление. Но лишь к темноте мы сумели продраться сквозь заграждения. Одной роте удалось проползти вперед, буквально по одному человеку, по узкой, но глубокой канаве, укрытой травой и кустарником. Таким образом рота просочилась под проволочными заграждениями. В этой точке атак в течение дня не последовали, и я распорядился перебросить туда сильные подкрепления. Им удалось расширить участок прорыва, занять несколько траншей и дотов вдоль линии фронта, хотя лишь после упорного и жестокого рукопашного боя. Несмотря на потерю передовых позиций, русские продолжали удерживать позиции на фронте боевой группы "фон Зекендорф". Никакие события на других участках или обходы не могли заставить защитников отступить с позиций, которые не подвергались атакам. Каждый окоп, каждый блиндаж приходилось брать по отдельности. Зачистка продолжалась целые сутки.

На следующее утро, 12 августа, общее наступление продолжилось. Удар был нанесен в направлении деревни Юрки, и мы прорвали вторую линию обороны Советов. Снова потребовались упорные рукопашные бои, прежде чем мы рассеяли обороняющихся и очистили дорогу на Ивановское для боевой группы "фон Зекендорф". Итак, потребовались 2 дня боев и большие потери с обеих сторон, прежде чем нам удалось пробить эту невидимую линию обороны в заболоченном лесу.

В тот же день 1-я танковая дивизия прорвалась на ровную местность и вышла в район Сырковицы-Морозов, где столкнулась с крупными танковыми соединениями русских. Однако больше серьезных укрепленных позиций за пределами лесистой зоны не было. 36-я моторизованная дивизия установила контакт с нашей 6-й танковой через Крутые Ручьи. В это время 1-я пехотная дивизия медленно наступала к югу от Хорошево, где ей пришлось прорывать сильную оборону и отбивать ожесточенные контратаки Красной Армии.

В Юрках я получил возможность осмотреть несколько русских танков, которые были подбиты несколько часов назад возле церкви. Их осматривало множество солдат. Внезапно башня одного из подбитых танков начала вращаться и стрелять. Танк пришлось взорвать. Мы обнаружили, что среди экипажа, который считался мертвым, находился комиссар, который, вероятно, просто потерял сознание. Затем он пришел в себя, увидел вокруг множество немецких солдат и открыл огонь.

К 12 августа мы решили, что главная часть битвы осталась позади, так как сумели прорвать главную оборонительную позицию в лесу. Облегчение принесли достижения 1-й танковой дивизии. Разведывательные самолеты Люфтваффе обнаружили несколько полевых укреплений на высотах к югу от Выползово. Учитывая это, генерал Ландграф приказал продолжать наступление в пешем строю, пока мы не возьмем Выползово. После этого войска должны были погрузиться на машины и продолжать наступление. План был хорошим, но события приняли совершенно неожиданный оборот. Оказалось, что на высотах Выползово находятся не полевые укрепления, а настоящая крепость. Противотанковые рвы, бетонные бункера с броневыми башнями, бетонированные орудийные позиции, несколько линий траншей, колючая проволока и мины образовали фортификационную систему такой силы, какую мы не встретили даже непосредственно под Ленинградом. Хотя это был отдельный узел сопротивления, его невозможно было обойти, потому что он перекрывал выход из леса.

Значительная часть сил дивизии все еще занималась зачисткой лесов вокруг деревни Юрки, но, несмотря на это, генерал Ландграф бросил на Выползово боевую группу "фон Вальденфельс" (усиленный 4-й моторизованный полк). Обороняющиеся войска были серьезно потрепаны в ходе предыдущих боев, поэтому солдаты полковника фон Вальденфельса сумели захватить эту крепость на холмах, что придало новый импульс нашему наступлению. Проведя 4 недели в зеленом аду ненавистного леса, мы наконец-то вырвались на свободу, местность стала более или менее проходимой.

Непрерывные бои в течение 3 недель (с 13 августа до 7 сентября) привели к тому, что наступление на Ленинград постепенно замедлялось, пока не остановилось окончательно, упершись в укрепления вокруг города. За этим последовал переход от механизированного наступления к позиционной войне. Причины этого крылись не столько в сопротивлении русских, сколько в состоянии наших собственных войск. Во-первых, наступавшие силы XLI танкового корпуса были слишком слабы - всего лишь 1-я и 6-я танковые и 36-я моторизованная дивизии. Во-вторых, по мере продвижения удлинялись северный и южный фланги. Северный фланг имел более важное значение, так как 18-я Армия оказалась неспособна даже после падения Нарвы и Кингисеппа поправить свое положение, упершись в Ораниенбаумский котел. Более того, следовавшие за нами пехотные части двигались по шоссе Луга-Красногвардейск слишком медленно. Все эти факторы, вместе взятые, привели к тому, что наступление XLI танкового корпуса не дало результата.

Развивая успех у Выползово, 6-я танковая дивизия наконец-то получила свободу передвижений и простор для них только к вечеру 13 августа. Наши авангарды пересекли железную дорогу Кингисепп - Ленинград и вышли к Большому и Малому Сосновскому, а 1-я танковая дивизия повернула на восток к Волосово. В этот же день войска 6-й танковой дивизии, к своему удивлению, впервые столкнулись с русскими реактивными минометами "Катюша", которые солдаты позднее стали называть "Сталинским органом". Сначала мы подумали, что это немецкие "Небельверферы", захваченные русскими после отхода LVI танкового корпуса от Сольцов.

14 августа дивизия повернула на северо-восток и вышла в район Коночовицы-Тучево, а на следующий день пересекла шоссе на полпути между Волосово и Гомонтово. Нам снова пришлось возобновить бои в пешем строю, хотя 36-я моторизованная дивизия двигалась позади нас, чтобы прикрыть наш северный фланг. Ни части 36-й моторизованной, ни наши собственные не смогли полностью устранить угрозу удара по нашим коммуникациям с северо-запада. В результате 16 и 17 августа мы смогли продвинуться всего на несколько километров, ведя тяжелые бои. Например, 16 августа в нашем секторе атаки было снято более 2000 мин, не считая великого множества мин, оставшихся незамеченными. Мы обнаружили, что чем ближе к Ленинграду, тем больше мин ставят русские. В этот же день наступление 1-й танковой дивизии полностью застопорилось.

Потери в боевых частях сказывались все сильнее, особенно ощутимы были потери в офицерах. Впервые с начала кампании мы не получили нужных пополнений. Частично это можно объяснить тем, что пополнениям и колоннам грузовиков с припасами для всего XLI танкового корпуса приходилось делать большой крюк через старые плацдармы на Луге. Это приводило к серьезным задержкам из-за больших расстояний и отвратительного состояния дорог. Условия улучшились только в конце августа, после того, как были прорваны советские позиции на Луге (19 августа) и появилась возможность использовать шоссе из Луги на Красногвардейск.

18 августа мы нанесли мощный удар в районе к востоку от Волосово и продвинулись на 20 километров после тяжелых боев накануне. Нам удалось захватить более 100 пленных, что было самой большой цифрой за один день с начала кампании. До сих пор количество убитых русских превышало количество взятых в плен, по крайней мере, в секторе 6-й танковой дивизии. Несмотря на этот успех, 19 августа мы продвинулись совсем незначительно, и на следующий день дивизия перешла к обороне. Только 1-я танковая дивизия продолжала медленно наступать на восток, чтобы блокировать шоссе к югу от Красногвардейска и отрезать путь вражеским войскам, отступающим с оборонительного рубежа на Луге.

Пытаясь занять позиции, перечисленные в приказе, 6-я танковая дивизия передвинулась на восток, сменив части 1-й танковой, в то время как части 36-й моторизованной заняли наши позиции на западном фланге. Теперь мы занимали оборонительную линию длиной около 25 километров, развернувшись почти точно на север. Эту позицию можно было удержать, только организовав мобильную оборону, опирающуюся на несколько ключевых пунктов. В последующие дни, вплоть до 7 сентября, мы вели позиционную войну, ограничиваясь боями местного значения. В ходе постоянных перегруппировок и перемещений 6-я танковая дивизия постепенно скользила вдоль фронта у Красногвардейска то туда, то обратно. В частности, самая крайняя южная точка наших перемещений находилась восточнее Лядов и железной дороги, идущей из Луги в Красногвардейск. 7 сентября 6-я танковая дивизия при содействии усиленного полка полицейской дивизии СС на правом фланге приготовилась к решительной атаке вдоль линии Сигонеми-Недлино западнее Красногвардейска. В этот день я был назначен временным командиром дивизии.

Противник на фронте 6-й танковой дивизии некоторое время вел себя относительно тихо. Русские резервы показывались только небольшими группами, и противник старался компенсировать свою слабость обширным применением мин. Советы вели себя гораздо более активно на дальнем левом фланге, который удерживала 36-я моторизованная дивизия. Русская артиллерия и войска пытались заблокировать дорогу на Ленинград между Кингисеппом и Бегуницами. Эта помеха задержала на сутки начало атаки, которая должна была стать первой фазой решительного наступления на Ленинград. Оно было перенесено на 9 сентября. Когда началось наступление, полицейская дивизия СС наступала на правом фланге 6-й танковой прямо на Красногвардейск, а 1-я танковая и 36-я моторизованная действовали слева от нас. Нашей первой целью были высоты Дудергофа в 10 километрах к северу от Красногвардейска.