Танковые сражения на Восточном фронте

Сражение с природой

11 июля 6-я танковая дивизия получила приказ генерала Рейнхардта прекратить наступление на восток через Порхов и Дно и помочь 1-й танковой дивизии. Та двигалась по шоссе Ленинград-Псков через Лугу и столкнулась с сильным сопротивлением русских возле Новоселья. Этот приказ стал неприятной неожиданностью для боевой группы "Раус". Ей предстояло прекратить наступление в прежнем направлении и повернуть на 90 градусов под прямым углом к направлению движения 4-й Танковой Группы. Теперь нам придется двигаться по песчаным и болотистым дорогам, которые с незапамятных времен не использовал ни один автомобиль. Но едва боевая группа "Раус", шедшая в голове дивизии, повернула на новое направление, как дорога, которая вела к Новоселью (если верить карте), тут же закончилась.

Обитатели жалких избенок, которые были разбросаны там и тут, искренне удивлялись, когда мы просили их провести нас вокруг болота или указать дорогу к деревне, отмеченной на наших устаревших картах где-то на линии наступления. Эти люди не знали названия, под которым была отмечена деревня на наших картах, потому что это название изменилось десятки лет назад. Часто нам приходилось полагаться только на компас и здоровые инстинкты. С помощью проводников и саперов мы шли зигзагом от деревни к деревне по самой лучшей дороге, какую только могли отыскать. Но над первым же болотцем шириной около 10 метров мост рухнул под тяжестью одного из наших легких танков PzKw-35t, и мы застряли на 5 часов, пока саперы лейтенанта Гебхардта не соорудили новый мост.

Где только было возможно, мы избегали дорог, проложенных шедшими впереди частями, иначе машины увязли бы в песке. Колонне пришлось пересечь 12 заболоченных ручьев, и каждый раз мы останавливались, чтобы дождаться, пока саперы укрепят мосты. Впрочем, иногда приходилось просто сооружать новые. Пытаться обойти болотистые участки было напрасным занятием, потому что машины и танки быстро сдирали верхний слой грунта и начинали вязнуть так, что их приходилось вытаскивать другими танками. Очень часто буксировщик тоже начинал тонуть в песке рядом с машиной, которую пытался вытащить. Иногда связанные вместе машины погружались так глубоко, что приходилось использовать самое мощное, что у нас имелось, - 20-тонные полугусеничные тягачи. Перебросить эти огромные машины туда, где они требовались, само по себе представляло сложную проблему. Указанные на карте дороги были настолько узкими, что две машины просто не могли на них разойтись. Командиры метались, как на пожаре, потому что чрезвычайные ситуации возникали то здесь, то там, и добираться от одной пробки до другой приходилось пешком.

Чтобы не позволить боевой группе развалиться, я приказал делать остановки через определенные промежутки времени, если это позволяла местность. Одна из таких остановок была сделана в 16 километрах южнее Новоселья, чтобы позволить войскам привести себя в порядок и отдохнуть перед намеченной атакой. Первые машины подошли к месту стоянки в 20.00. В течение прошедшего дня единственным нашим врагом были болота. Последний грузовик появился только в 04.00 на следующее утро. Скорость продвижения не превышала 1,5 км/час. Люди и моторы страдали от нехватки воды, солдаты были измучены палящим летним солнцем. По радио я известил штаб дивизии о сложившихся условиях, и боевая группа "фон Зекендорф" была направлена по другому маршруту. Затянувшееся на целый день барахтанье в болоте было вызвано отсутствием точных карт и нехваткой инженерной техники. В результате мы не смогли атаковать Новоселье 11 июля, как намечалось.

На следующее утро наши головные подразделения атаковали фланг русских сил, охранявших шоссе. О том, что русские занимают южный берег мелкой болотистой речушки, мы узнали еще накануне. После короткого и жаркого боя, в котором участвовали и танки, мы опрокинули фланговое охранение в реку. В этом бою впервые на русском фронте появились американские танки-амфибии. 6 из них были уничтожены огнем наших танков и противотанковых пушек, стрелявших с близкого расстояния из леса: 3 были уничтожены на суше, а еще 3 - при попытке пересечь реку. Первые немецкие солдаты, переправившиеся на северный берег речки, захватили 2 амфибии в совершенно исправном состоянии.

Заболоченная речка глубиной около 2 метров представляла собой серьезное препятствие, поэтому саперам пришлось строить мост для переправы главных сил боевой группы. К 10.00 вся колонна завершила переправу, а потом, уничтожив еще несколько русских танков, отбросила противника на юг от Новоселья. Во второй половине дня мы предприняли общую атаку русского фланга, в то время как остальные силы (в том числе танковый батальон) атаковали русских с тыла. После упорного боя наши силы смяли фланг русских, а танки разгромили тылы, и после этого оборона русских рухнула. Мы стали приводить в порядок свои части, а 1-я танковая дивизия начала преследование.

Едва боевая группа "Раус" сумела собраться вместе, как мы получили приказ наступать на север и захватить мост через реку Плюсса в Лядах, чтобы создать плацдарм на противоположном берегу. Этот приказ разбил вдребезги наши надежды хорошенько отоспаться ночью. Рано утром 13 июля, отдохнув не более 3 часов, мы двинулись дальше. Как раньше, наш маршрут пролегал по заболоченной местности, и потому мы продвигались очень медленно. Раз за разом машины и даже целые куски колонны вязли в грязи или на песчаных участках, перемежавших болота. Моторы перегревались от непосильного напряжения. Нам приходилось часто останавливаться, чтобы долить воды в радиаторы. На особенно крутых откосах мы вытягивали грузовики танками или тягачами.

После этих исключительно трудных и утомительных маршей и боев наш авангард сумел внезапной атакой захватить мост через реку Плюсса и создал плацдарм в Лядах. Эту внезапную атаку провел лейтенант, командовавший передовым взводом, причем без всяких приказов. После того как он и его солдаты в ожесточенном бою в нескольких километрах южнее Плюссы разогнали русских саперов, он прыгнул в свой командный вездеход и отдал солдатам предельно простой приказ: "Следуй за мной!" Стремительно двигаясь по песчаной дороге и продираясь сквозь кустарник, он устремился к мосту, чтобы попасть туда раньше отступающих русских. Взвод последовал за командиром, стараясь не обращать внимания на возобновившуюся стрельбу противника. Обогнав саперов, они застигли врасплох охрану моста, которая была уничтожена раньше, чем сообразила, что происходит. В результате решительных действий мост длиной 150 и высотой 10 метров попал в наши руки без боя. Мы создали плацдарм, после того как подавили последние очаги сопротивления Советов в Лядах. Цель была достигнута, хотя для этого пришлось за 9 часов проделать 59 километров, что составляло примерно по 6,5 километров в час.

Наши солдаты едва успели перекусить и закончить осмотр техники, как был получен новый приказ. Увы, и теперь они не получили вполне заслуженного отдыха. Генерал Рейнхардт лично обратился к нам, приказав немедленно выступать, чтобы захватить два больших деревянных моста через реку Луга в Поречье, так называемых "Воротах Ленинграда". Части 1-й танковой дивизии должны были наступать параллельным маршрутом в направлении на Сабск. Как только генерал отдал приказ, я сразу понял всю важность нашей задачи. До этого момента ни одна немецкая часть не пересекла реку Луга, которая была прикрыта оборонительными сооружениями и обширными болотами. 18-я Армия застряла на севере у Нарвы, а остальные части 4-й Танковой Группы стояли на фронте у города Луга и далее на юг.

До получения приказа генерала Рейнхардта мы почти ничего не знали о действиях соседних частей, входивших в Группу армий "Север". Кое-какую информацию о частях 4-й Танковой Группы мы имели. 4 дивизии XLI танкового корпуса развернулись на фронте шириной более 130 километров. LVI танковый корпус вел тяжелые бои в районе городов Уторгош и Сольцы в 60 километрах к юго-востоку от 6-й танковой дивизии. Поступали сообщения, что сопротивление на фронте усиливается. Это означало, что Красная Армия наконец-то сумела создать единую и относительно прочную линию фронта по всему району наступления нашей группы армий. Это было связано с тем, что мы после Острова замедлили темп продвижения. Несмотря на значительные успехи и глубокие прорывы 4-й Танковой Группы, 16-я и 18-я армии продвигались очень медленно.

Генерал Ландграф находился под впечатлением, что вышестоящие штабы (4-й Танковой Группы и Группы армий "Север") не слишком ему доверяют и пытаются скрыть истинные цели маневра. Он полагал, что действительной целью поворота на север 2 танковых дивизий было обойти очаг ожесточенного сопротивления русских на шоссе, ведущем к Луге. Учитывая, что по мере приближения к Ленинграду сопротивление русских будет неуклонно нарастать, а также тот факт, что обширные болота к югу от реки Луга почти непроходимы для механизированных частей, генерал Ландграф сомневался, что новый бросок оправдает затраченные усилия.

Следующие несколько дней царила довольно нервная обстановка. Мы все ожидали, что противник решит бросить все силы против наших авангардов и флангов. Это должно было произойти совершенно неизбежно, как только русское командование осознает, что наступление 1-й и 6-й танковых дивизий создает угрозу не только Ленинграду, но и войскам, пока еще находящимся в Эстонии. Генерал Ландграф понимал, что 6-я танковая дивизия окажется в опасном положении, если ее части в момент ожидаемой атаки все еще будут находиться среди болот. Более того, главные силы дивизии находились далеко позади боевой группы "Раус", обходя район озера Радиловское, и при этом маршруты движений обеих дивизий пересекались, что создавало дополнительную путаницу.

Моей непосредственной заботой стала организация наступления на Поречье. Я без задержки разослал посыльных на мотоциклах по всем подразделениям, чтобы вызвать командиров. Я вручил им приказы с необходимой информацией о пунктах сбора, маршрутах и порядке марша. Некоторые из командиров сделали пометки, касающиеся мелких деталей, и задали уточняющие вопросы, другие стали обсуждать проблемы оказания взаимной помощи - как вызвать приданных саперов, танки, грузовики, артиллерию и другое тяжелое оружие, которое входило в состав группы. Мы также обсудили проблемы снабжения. Все эти инструкции, включая самую свежую информацию, были переданы устно.

Во время марша я оставался с головным батальоном, временами выезжая далеко вперед от головного взвода либо отправляясь к замыкающим подразделениям, с которыми мы поддерживали радиосвязь. Генерал Рейнхардт отдал короткий приказ: "Открыть ворота Ленинграда!" Он пробежал подобно электрической искре и зажег пламя в сердцах наших солдат. Вся усталость была немедленно забыта. Сумерки еще не наступили, когда только что заглушённые моторы снова заработали.

Мы вошли в район песчаных дюн, которые поросли редкими соснами. Наши машины следовали аккуратно по колее, проложенной головной, и это позволило колонне пересечь район со средней скоростью 10 км/час, несмотря на все трудности. Взвод за взводом катили вперед слабо защищенной походной колонной. Мы двинулись в путь, рассчитывая добраться до цели за несколько часов, хотя предстояло пройти около 100 километров.

Как только мы вышли в болотистый район к югу и западу от озера Самро, дорога внезапно превратилась в трясину самого гнусного характера. Танки и орудия начали вязнуть, и даже самые лучшие машины и водители ничего не могли поделать. Движение сразу стало мучительно медленным, и к наступлению темноты те танки, которые пытались обойти особенно топкие места, увязли намертво. Первое болото удалось пересечь лишь через несколько часов ценой невероятных усилий всех офицеров и солдат, которым мешали тучи комаров. Нам пришлось использовать стволы деревьев, доски, ветки, чтобы вымостить хоть сколько-то проходимую тропку. Лишь провоевав целую ночь с грязью и песком, мы выбрались на относительно прочную дорогу.

Миновав болото, мы ненадолго остановились, но передышка оказалась короткой, так как впереди возник сожженный мост, остатки которого еще дымились. Наши разведчики быстро отыскали обходной путь через соседнюю деревню. Но когда головные подразделения подошли к деревне, вокруг загремели взрывы и вспыхнули пожары, которые быстро охватили всю деревню. В течение 2 часов проехать через нее было невозможно. Когда пламя погасло, боевая группа медленно двинулась мимо дымящихся развалин. Время близилось к полуночи, а нам еще предстояло преодолеть большое расстояние. Снова и снова я получал по радио приказы из корпуса и дивизии с требованиями двигаться быстрее, так как задача была исключительно важна. С огромным трудом наши машины ползли вперед в полумраке, и через пару километров колонна окончательно рассыпалась. А затем начались настоящие несчастья. Появлялись одна мочажина за другой, под тяжестью танков рушились мостики, и машины падали в грязь. У нас не было ни времени, ни материалов, чтобы восстановить мосты. Наши саперы собирали доски и подкладывали их под рухнувшие конструкции, хотя это была только временная мера. Мы много раз строили такие импровизированные гати, прежде чем 8 часов спустя сумели выбраться на твердую дорогу возле Заручья.

На хорошей дороге мы могли развить скорость более 30 км/час, но вскоре последовала новая остановка. Пылал мост через глубокое озеро. На этот раз командир взвода 3-й роты 57-го танкового саперного батальона, приданного авангарду, без приказа на полной скорости бросился через горящий мост. Он успел погасить пламя на другой стороне реки там, где оно возникло. Саперы с помощью воды и песка так быстро потушили огонь, что мост серьезно не пострадал, поэтому он мог выдержать вес танков и тягачей. Потеря этого моста стала бы для нас серьезным ударом, потому что иной возможности пересечь глубокую реку не было, а окружающие болота не позволяли обойти его стороной. Если бы мы подольше застряли в этом пункте, вся операция могла завершиться неудачей. Благодаря инициативе молодого лейтенанта мы отвели эту опасность.

Внезапно раздался крик: "Вражеские самолеты!" Но самолеты нас не атаковали, и марш продолжался. Затем самолеты прилетели еще раз, помигали нам лампами и сбросили записку. "Опознайте себя, или мы вас обстреляем", - прочитал мой переводчик. Записка была написана открытым текстом. Я отдал приказ продолжать движение и не обращать внимания на разбрасываемые бумажки. Наконец самолеты улетели. Сомнения летчиков были вполне понятны. Боевая группа "Раус", механизированная колонна, двигалась через район обширных болот, глубоко на вражеской территории. Со всех сторон нас окружали большие силы русских. Наша принадлежность могла показаться летчикам сомнительной, но так как мы продолжали движение, не обращая внимания на самолеты, они решили, что видят части Красной Армии.

Незадолго перед тем, как мы вышли к мосту у Вырицы [Не стыкуется с картой. Прим. пер.], я приказал колонне остановиться в густом лесу, полностью скрывшись от глаз противника. Я сделал это для того, чтобы подтянулись отставшие тылы, а также чтобы подготовить приказ по захвату переправ через реку Луга и созданию плацдарма. Я отдал этот приказ устно, держа перед собой устаревшую карту в масштабе 1 : 300000.

"Противник, вероятно, еще не опознал нас как германскую часть. Огромную важность представляет как можно более быстрый захват мостов через Лугу в целости и сохранности. Для этого передовые подразделения должны внезапно атаковать охрану мостов и уничтожить се. После этого приданная саперная рота немедленно снимет все мины и подрывные заряды, чтобы обезопасить мосты. Главные силы боевой группы будут следовать вплотную за ними. Они без задержки пересекут мосты и двинутся к Ивановскому, где займут перекресток и вышлют разведку в направлении Юрки и Среднее. Артиллерия обеспечит огневую поддержку с позиций на южном берегу реки Луга. 6-я рота (бронетранспортеров) 114-го механизированного полка остается в моем распоряжении и будет находиться в готовности в лесу к югу от мостов. В этом же месте войска оставят все грузовые машины и ремонтные подразделения. Зенитный батальон обеспечит ПВО района к югу от мостов. Мой командный пункт будет создан возле южного конца нового моста. Я ожидаю, что атака будет произведена решительно и энергично, и я жду полной победы".

Вопросов не последовало. В перегруппировке войск не было необходимости, поэтому уже через 10 минут колонна двинулась дальше, организованная, как и раньше. Наши предположения оказались правильными, русские нас до сих пор не раскусили. Не следовало даже пытаться провести разведку района мостов, так как это поставило бы под сомнение успех операции, зависящий почти исключительно от фактора внезапности. Поэтому я решил изобразить что-то вроде марша мирного времени. Авангард, который возглавляла танковая рота, прибыл в Муравино. Проходя через лес и деревню, обнаруженную на подступах к мосту, наша колонна подошла к переправе через реку так и не обнаруженной. До самого последнего момента русская охрана моста ничего не подозревала. Так как у них не было ни противотанковых пушек, ни другого противотанкового оружия, русские в панике бросились к своим блиндажам. Саперы лейтенанта Гебхардта погнались за ними и без всякого боя захватили массу пленных. Тем временем наши танки перескочили через оба моста, после чего ненадолго задержались у блиндажей на северном берегу реки.

Через 30 минут, в соответствии с нашим первоначальным приказом, мы без боя захватили оба моста через реку Луга, а также перекресток дорог возле Ивановского. Охрана была захвачена врасплох и попала в наши руки. Боевая группа "Раус" после 3 дней и ночей непрерывной борьбы с силами природы прошла 200 километров. 14 июля в 10.00 наступила кульминация, мы захватили "Ворота Ленинграда", расположенные в 105 километрах от города.

Предыдущий запрос советских самолетов - "Опознайте себя" - получил ответ в самой недвусмысленной форме. 5 наших танков внезапно атаковали соседний русский аэродром в Ястребиной. И снова это была вспомогательная операция, предпринятая по инициативе младшего офицера. Этим офицером был лейтенант II батальона 11-го танкового полка, который захватил вражеского авиационного наблюдателя на колокольне в Ивановском. Этот человек не подозревал о том, что мы захватили мосты. Из допроса пленника лейтенант узнал об аэродроме в Ястребиной, который находился не более чем в 10 километрах и был занят крупной авиационной частью. Лейтенант размышлял не слишком долго и запросил разрешение нанести русским визит силами 5 танков PzKw-35t своего взвода. Этот запрос был примечателен тем, что ни сам лейтенант, ни его солдаты так и не отдохнули после 3 суток непрерывного марша и буквально валились с ног от усталости. Но я понимал, что Советы вряд ли предложат нам еще одну такую благоприятную возможность, и поэтому ответил: "Разрешение дано. Только постарайтесь вернуться как можно скорее!"

Сам я должен был тем временем сообщить в штаб дивизии и корпуса о благополучном прибытии и создании плацдарма. К несчастью, заболоченные леса мешали нашим передатчикам, и мы не могли держать связь на большом расстоянии. В результате для того, чтобы связаться с XLI танковым корпусом, нам пришлось отправить грузовик с радиостанцией на 60 километров назад, что отняло несколько часов. Но это был единственный способ наладить связь. Радиограмма была короткой: "Мосты захвачены в целости в 10.00, занят плацдарм. 14 июля. Раус". И едва грузовик вернулся, как русский полк перерезал дорогу позади нас.

5 танков молодого лейтенанта также вернулись из рейда примерно в это же время. Танкисты были полностью удовлетворены результатами. Поездка сквозь ангары и по рядам выстроенных на земле самолетов была для них событием исключительным. Действия этих 5 PzKw-35t оказались более эффективными, чем удар множества бомбардировщиков Люфтваффе. По летному полю были разбросаны обломки пылающих самолетов и автомобилей. Языки пламени и столбы черного дыма поднимались высоко в небо и были видны издали. Все аэродромы в районе Ленинграда - а их там было множество - с этого момента были подняты по тревоге. Наши измученные солдаты заняли оборонительные позиции и тут же попадали спать, но не прошло и часа, как их бесцеремонно разбудили. С неба на деревни, фермы, дороги и лесные опушки обрушился град бомб. Особенно сильной бомбежке подверглись деревни Муравино и Поречье, расположенные по обе стороны моих мостов. Мой штаб в Муравино стоял совершенно открыто, и нам пришлось прятаться в соседнем лесу, как и нашим солдатам.

Эта атака стала сигналом для наших измученных солдат, они поднялись на ноги. Немедленно были отрыты ячейки для защиты от танков и самолетов, их хорошо замаскировали. После этого отдельные окопы связали системой узких зигзагообразных траншей. Вражеские самолеты прилетали волна за волной до самого наступления темноты. Увы, в этих северных широтах темнота наступает поздно. После того, как наши зенитчики наладили ПВО района, они начали наносить русским серьезные потери, вынудив противника отказаться от бомбежки с малых высот. Мы прекрасно понимали, что нам придется самим отбиваться от вражеских самолетов. Вряд ли Люфтваффе появятся в ближайшее время, так как их тылы не выдерживали гонки за нашими танками.

Первая короткая ночь прошла спокойно, но никто не сомневался, что русские приложат все силы, чтобы ликвидировать непосредственную угрозу Ленинграду. Большие силы пехоты в сопровождении артиллерии и танков двигались по всем шоссе и дорогам. Позднее мы узнали, что русские бросили 3 добровольческие стрелковые дивизии и 1 танковую бригаду с задачей уничтожить боевую группу, которая прорвалась через реку Луга. Я был полон решимости отбивать атаки русских до тех пор, пока не прибудут подкрепления. Мои командиры прекрасно понимали, что сложилась критическая ситуация, и помощь прибудет нескоро. Мы знали, что главные силы дивизии остались далеко позади, вынужденные преодолевать те самые болота, через которые мы продрались с таким трудом. Вероятно, они даже не смогут связаться с нами по радио в течение ближайших 2 дней.

Боевая группа "Раус" захватила "Ворота в Ленинград", но сумеет ли она их удержать?

Создание и оборона плацдармов была одной из самых важных задач во время русской кампании. Эта обязанность часто выпадала на долю танковых и моторизованных подразделений. За 4 года войны я лично, а также войска, находившиеся под моим командованием, занимали более 60 плацдармов на различных участках фронта, причем среди них не было двух одинаковых. Каждая операция имела свои собственные индивидуальные отличия: тактическая ситуация, местность, состав сил и вооружения. Ни один из этих плацдармов даже отдаленно не напоминал лужский, который мои командиры сначала считали незащитимым. Командиры частей, которые позднее прибыли нам на смену, нашли мои меры по организации обороны абсурдными и удивлялись, как мы сумели удержаться в таких сложных обстоятельствах. Но никто из них, вспомнив предыдущие события и получив время для тщательного обдумывания, не сумел предложить решительно ничего для улучшения обороны. Мы добились победы, и это доказало, что использованная тактика была вполне разумной. Одна пехота не сумела бы удержать мосты, даже если бы там находилось больше войск, чем имел я, но еще сложнее пришлось бы танкам без поддержки пехоты. Однако гармоничное взаимодействие всех родов войск, сочетание жесткой и гибкой обороны было единственным решением в сложившейся ситуации.

Район обороны был очень небольшим, поэтому я был вынужден дать подчиненным командирам - до командиров рот и взводов включительно - более широкую свободу действий, чем обычно. Этого нельзя было бы сделать, если бы мои офицеры не были обучены и подготовлены к подобным действиям еще в мирное время. Мои командиры и их подчиненные всех рангов также были подготовлены наилучшим образом, именно благодаря этому мы одержали конечную победу.

Я знал, что имею танков примерно столько же, сколько и русские, но я также знал, что в пехоте они превосходят меня в 12 раз. Учитывая это, мы были просто обязаны сосредоточить все имеющиеся силы и максимально использовать преимущества местности. С самого начала было очевидно, что наши силы не позволят нам образовать жесткое оборонительное кольцо вокруг мостов и наиболее важного перекрестка дорог возле Ивановского. В то же время я понимал, что эти два стратегически важных пункта и прилегающие окрестности должны остаться в наших руках, если генерал Рейнхардт действительно намеревался превратить плацдарм в "Ворота Ленинграда".

Если бы я решил создать только маленький плацдарм, оставив Ивановское русским, удержав только 2 моста, победа оказалась бы неполной. Без захвата достаточной территории XLI танковый корпус позднее не сумел бы сосредоточить достаточно крупные силы на своей территории, и плацдарм потерял бы свое стратегическое значение. Поэтому нам предстояло оборонять коридор длиной 5 километров, который имел ширину всего несколько сот метров. Я решил жестко удерживать участки вокруг мостов и перекрестка любой ценой. Это позволило бы нам неоднократно ликвидировать прорывы русских на соседних участках. Судя по всему, решающим пунктом был перекресток у Ивановского, потому что именно обладание им имело решающее значение для контроля над мостами.

Более того, местность и растительность облегчали такую тактику. С севера плацдарм прикрывал пруд глубиной 15 метров, а с востока - овраг глубиной от 6 до 10 метров с очень крутыми стенками. Пруд и овраг являлись великолепными противотанковыми препятствиями, которые было трудно пересечь даже русской пехоте. На западе вплотную к дороге подходил заболоченный лес. Хотя танки по этой дороге пройти не могли, несколько участков ее были проходимы для пехоты. К югу от плацдарма находились обширные заболоченные леса, через которые могли пробраться небольшие подразделения с легким оружием. Там было достаточно развернуть небольшое подразделение и небольшие тактические резервы. Основные силы русских, которые могли угрожать плацдарму, обнаружили, что вынуждены использовать те же дороги, по которым мы можем бросить против них наши собственные танки. Другими словами, благодаря особенностям местности, русские танки могли атаковать только вдоль дорог. Лишь на западной окраине Ивановского и на центральной оси плацдарма танки могли наступать по узкой полоске земли по обе стороны дорог.

Плацдарм также обладал еще одним преимуществом - он не просматривался противником ни с одной стороны. Это означало, что советская артиллерия сможет вести огонь только по площадям или с помощью самолетов-корректировщиков. В этот период войны русские еще не освоили взаимодействие наземных частей и авиации, и они не имели возможности спланировать огневые налеты по карте. Все эти факторы вместе взятые означали, что наши войска, занимающие плацдарм, окажутся в серьезной опасности, только если Советы используют свое огромное преимущество в пехоте для проведения одновременной скоординированной атаки со всех сторон, либо если боевая группа "Раус" не наладит подвоз снабжения в течение недели. Мы надеялись, что не произойдет ни того, ни другого.

Учитывая чисто психологические факторы, я решил, что ключевым пунктом станет перекресток у Ивановского. Именно там я расположил главные силы 4-го моторизованного полка полковника Рудольфа фон Вальденфельса, один батальон занял позиции к востоку, второй - к западу. Этот полк должен был перекрыть обе дороги и защитить открытые фланги. Для обороны от советских сверхтяжелых танков КВ-1 полк получил несколько 88-мм зениток и 100-мм пушек с высокой начальной скоростью снаряда. В качестве тактического резерва полк держал сзади одну пехотную роту, к которой была добавлена танковая рота. Ответственность за непосредственную оборону мостов была возложена на 3-ю роту лейтенанта Гебхардта из 57-го танкового саперного батальона, которая в качестве усиления получила несколько мелких 20-мм зениток. 6 рота (бронетранспортеры) лейтенанта Бенке из 114-го моторизованного полка взяла на себя охрану и оборону участка к югу от реки Луга. В случае необходимости лейтенант Бенке мог использовать личный состав автомобильных частей, размещенных в этом же районе. Шоферы были объединены в "тревожную группу". Все штабы должны были сами обеспечивать свою безопасность. Вся артиллерия, зенитки и противотанковые подразделения должны были находиться в постоянной готовности к отражению атаки, используя все имеющееся у них оружие, либо к поддержке контратаки нашей пехоты. 2 артиллерийских батальона и 2 танковые роты я оставил под своим непосредственным контролем. Танки имели приказ атаковать, не ожидая моего приказа, любые советские войска, которые попытаются пройти по дороге мимо них. Несколько танков, приданных штабам, должны были оставаться к югу от реки и в случае необходимости немедленно прийти на помощь роте лейтенанта Бенке. Я намеревался сосредоточить огонь нашей артиллерии на районах по обе стороны от опорного пункта на дороге. Для этого наш командир артиллерии подполковник Граф держал постоянную связь с 4-м моторизованным полком. Мой штаб также держал постоянную связь со всеми подразделениями, чтобы обеспечить скоординированное использование всех систем оружия и ликвидировать даже возможность непонимания.

Прежде чем были отданы эти приказы, я вместе с командирами подразделений провел совместную разведку и оценку местности, которая оказалась совсем не соответствующей карте. Мы имели возможность заняться этим, потому все партизаны бежали прочь, как только появились первые наши части, и единственный, кто мог нас потревожить, - это русская авиация. Такое положение дел не только благоприятствовало проведению разведки, но и дало нам жизненно необходимое время для оборудования позиций.

Наши войска использовали это время великолепно. Прежде всего, был проведен тщательный осмотр всех позиций, в том числе и с направлений, откуда мог появиться противник. Мы успели тщательно расположить наши противотанковые пушки и прекрасно их замаскировали. Не менее важным было то, что пехота успела прочесать лес вблизи дороги, что позволило найти несколько узких тропинок, идущих через болота. Мы выставили посты на этих тропинках, чтобы русские не смогли внезапно атаковать нас из леса.

Такой детальный осмотр местности имел решающее значение, потому что лишь много позднее мы сумели исправить наши неточные карты с помощью аэрофотосъемки и копий русских карт масштаба 1 : 100000, которые были все-таки достаточно точными, чтобы использовать их для управления огнем артиллерии.

Всюду, где местность позволяла проходить танкам, телефонные провода, связывающие наши части, были протянуты на высоких и прочных деревьях или, где не было деревьев, закопаны в землю, засыпаны землей и песком, замаскированы травой. Эти линии были укрыты от взоров противника, но при этом остались бы целы, даже если бы танки переехали через них. Такие меры оказались очень эффективными. Подготовка подобных мероприятий не была обязанностью моей или батальонных командиров, ими занимались специально подготовленные особые подразделения. Тактические командиры должны были только проверить, приняты эти меры или нет, и лишь в случае их невыполнения по той или иной причине - вмешаться.